ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ ПСИХИАТРИИ: ТОГДА И СЕЙЧАС

Как к людям с психическими расстройствами относились в разные времена, какой путь прошла психиатрия, и на каком уровне она находится сейчас? Если ваша эмпатия к психически иным людям недостаточно развита или, наоборот, вам неравнодушно развитие психиатрии. Психиатрия — особенная отрасль науки, ведь причины возникновения болезней можно назвать невидимыми, нематериальными, а все из-за того, что проблемы связаны с психикой. Какое-то время в этом не находили проблем, а решение оказывалось поблизости. Душу лечили душой, а методы борьбы приближались к религиозным и философским. «В V веке до нашей эры в Древней Греции философ Платон на основании мифологии предполагал, что душевные болезни делятся на четыре большие категории: пророческая, ритуалистическая, поэтическая, эротическая» — пишет психиатр-психотерапевт Дмитрий Мангуби. На Руси душевнобольные считались святыми, а в Средневековой Европе их приковывали цепями в монастырях, убивали или изгоняли из общины.

«Гиппократ стремился найти физические причины психических расстройств. Парацельс выделил отдельную категорию в своей знаменитой классификации причин болезней, связанную с тяжелыми эмоциями и мыслями. Авиценна указывает на душевные муки и страсти как на частый фон развития расстройств» — констатирует врач-психотерапевт Максим Чекмарёв. В традиционной восточной медицине и вовсе не существовало разделения расстройств на телесные и душевные. В эпоху Возрождения социальные факторы способствовали расширению понятий о человеке и общественных нормах, но душевнобольной не попадал под установившиеся нормы и, таким образом, находился в изоляции. «Даже к концу XVIII века в Европе типичная психиатрическая лечебница была тюрьмой с камерами, цепями и кандалами» — пишет Максим Чекмарев.

Некоторый переворот в истории психиатрии случился благодаря врачу Филиппу Пинелю, который во времена Французской революции добился более лояльного и «лечебного» присмотра за больными. Взгляды Пинеля на психиатрию распространились по всей Европе и привлекли к науке много молодых специалистов.

Наконец, к двадцатому веку, сформировались более глубокие представления о психических заболеваниях и наука начала активно развиваться. Психотерапевт Максим Чекмарев указывает, что наиболее показательный труд того периода — это «Общая психопатология» Карла Ясперса. В этом руководстве отсутствует клиширование и упрощенное отношение к человеческой душе, оно рассказывает как понять пациента и помочь ему жить и бороться с его заболеваниями. В этот период Мартин Хайдеггер проводит семинары по психиатрии, а в СССР развивается теория нервизма.

В XX веке Нобелевскую премию за свои труды получают Юлиус Вагнер-Яурегг — за лечение пациентов с нейросифилисом путём заражения малярией и Эгаш Мониш — за изобретение лоботомии. Проблема в том, что это единственные Нобелевские премии в психиатрии за всю историю человечества.

В 50-х годах появляются нейролептики, а душевнобольной человек становится тем, кого нужно усмирить вместо того, чтобы проявлять интерес к изучению его болезни. «Внимание медицины занимают болезнь и её механизмы развития – биоэлектрические, биохимические, генетические. Страдающий душевным расстройством человек начинает мешать науке и обществу, поэтому он изолируется при тяжёлых психических расстройствах или игнорируется при относительно легких» — указывает врач-психотерапевт Максим Чекмарев. В середине XX века проявляется все более антипсихиатрические тенденции гуманистического характера. Они обращены к феноменологии, экзистенциализму и психоанализу для того, чтобы понять внутренний мир пациента, его субъективное видение мира. Обретает популярность логотерапия — поиск и анализ смыслов существования, которая была разработана Виктором Франклом.

Антипсихиатрия отказывается прибегать к лечению психически нездорового человека. Это, в первую очередь, касается хронических заболеваний, таких как шизофрения. В таком случае нужно научиться с этим жить, ведь в субъективном опыте такого человека изначально нет того, что мы называем нормой. Психиатрия развивалась тогда, когда существовали идейные врачи, готовые к неравнодушному анализу пациента. Для того, чтобы лечить, человек должен верить в больного, не бояться находиться рядом с ним, пытаться понять его на уровне отношений. «Если мы отрицаем саму возможность увидеть смысл в психопатологии, мы не способны помочь. Именно это происходит сейчас. Стремление стать наукой о материальном субстрате психики обесплодило психологию и психиатрию, предмет которых соткан из идеального» — высказывает свою позицию Максим Чекмарев. Для того, чтобы психиатрия продолжала развиваться, врач должен видеть в пациенте индивида. Помощь не должна напоминать еще большее угнетение, а системе необходимо создать условия для социальной адаптации больных. Обычные люди не привыкли видеть в своем окружении явно выраженных психически нездоровых людей. Рядом с ними появляется страх и агрессия, нам легче изолировать таких людей и забыть об их существовании. Скорее всего, мы еще не достигли в своем развитии высокого уровня толерантности, которая помогала бы с пониманием относится ко всем, кто требует нашей поддержки.